Дети от Бога и первородный грех

Сообщается, что во время массовых погромов в Алматы в начале этого года не пострадал книжный магазин. У меня всего две версии:

1. Книги не нужны даже орковским мародёрам;

2. Книги в Казахстане уважают, независимо от того, какого они уровня художественности.

***

Беларусской литературе пора готовить место в морге: вот-вот почит в бозу. Стирая пыль на книжных полках, зацепился за сборник поэзии Брестчины «Белой вежи свет» в переводах Валерия Гришковца (2010, «ЛіМ»). Валерий Фёдорович объял 106 поэтов, уроженцев нынешней Брестской губернии. Лишь около десятка известны мне. Причем, почти все проживают в Минске, стольном городе Беларусского улуса Орды (здесь использую художественные тропы).  

Понятно, что поэт Гришковец выбирал стихи, стишки и просто рифмовки пиитов в соответствии со своим вкусом. Не сомневаюсь – отобрал лучшее. Обращаюсь к творчеству или ремесленным поделкам десятка известных мне авторов. Первым попал под руку Толик Кудласевич. Пусть простит меня, но иначе к нему не могу обращаться. Не потому, что знаком с ним заочно уже десяток лет. Просто о таких говорят – «на нем Бог отдохнул». Зато у него замечательная многострадальная жена, замечательные дети. 

Конечно, графоманские упражнения пиита не стоят того, чтобы тратить время на их разборку. Буду сначала публиковать текст, а потом комментировать, чтобы читатели могли сначала сами определиться. Толя, не обижайся.

***

Давай постоим с тобою

У пропасти на краю!

Знай: счастье берется с боем.

Обычное счастье, земное,

Как отблеск того, в раю.

 

И воин ты сам, и ворог:

С рожденья – война за себя.

Пусть выклюет очи ворон –

Не кончится эта борьба.

 

Давай же рискнем по краю

Пройти, хоть сердце дрожит.

Душа незаметно сгорает,

А хочется долго жить.

Анатолий – еще и певун. Думаю, хорошо знает Высоцкого. У Мастера есть одна из моих любимых песен – «Кони привередливые». Там можно найти такое: «по-над пропастью, по самому по краю», «хоть мгновенье ещё постою на краю…». Здесь пиит приглашает читателя (меня) постоять «у пропасти на краю». Мало нам эпигона-Аврутина, так еще и Толян Второй нарисовался. В общем, текст-пустышка.

Приезд на родину

Гремят колеса поезда.

Железный шлях – домой!

Взглянуть за шторку боязно:

Я был тут молодой.

 

Медведя ждет Медведица

На Млечном на пути.

Когда им там-то встретиться? –

А мне – пора сойти.

Стишок-потешка. Уровень старшей группы детского сада. Когда я смотрю за окно поезда, то не могу сказать «я был тут», поскольку с поезда не спрыгивал. И, конечно, сексизм в отношении созвездия Большой медведицы не уместен.

Анатоль Алексеевич показывает себя набожным… грешником. Считаю отвратительными стишки, посвященные Богу или Библии – самому мощному собранию фэнтэзи.

***

От Бога приходят дети

Проверить: есть ли на свете

Еще первородный грех?

Лишь глянут вокруг – и плачут:

Все так же в миру, не иначе.

И слышат рогатый смех.

 

И слезы – из глаз у Бога.

И в пекле – дьявола хохот.

 

Начало вообще уродливое. Где сидит Бог? Что за дети? Знает ли пиит, что такое «первородный грех»? Дети еще не способны распознать его. «Плачущий Бог» станет скоро классикой от Кудласевича.

***

Представлю место лобное –

во тьме и страхе дни,

Толпа ревет юродиво:

– Распни его, распни!

Века в туманной роздыми

свой искривили шлях.

Помилуй нас, о Господи,

куда дорога шла?

Стоим мы на обочине –

куда теперь, куда?

Кому, скажи, не хочется,

чтоб обошла беда,

Когда тиран над тронами –

слуга всегда Пилат.

И бомбами нейтронными

построят город-сад.

Летело над трибунами:

– Ура! Ура! Ур-ра!!!

Да где-то вновь подумали:

«Вар-раву!, Вар-раву!»

Мне снится место лобное –

полны тревогой дни.

Толпа орет, юродствует:

– Распни его, распни!

Сначала место лобное пииту представляется. Потом, оказывается, оно снится. Пить меньше надо на ночь. По себе знаю.

***

«И будь, жид, горяч. О, как Розанов, – и не засыпай, и не холодай вечно. Если ты задремлешь – мир умрет».

Б.В.Розанов «Апокалипсис нашего времени».

 

И вечный жид отправится в дорогу,

И пыль веков поднимется с могил,

И станет на колени перед Богом

Тот, кто Его недавно поносил.

Но все ж, пока земля еще карает

И голос неба мраку не избыть,

Душа от чувства вечного сгорает, –

Нам на земле, на этой грешной – жить.

Война веков, годов кровавых бойня,

Пусть время нас в труху и пыль сотрет,

Пока живем – упрямо, беспокойно.

Мы к солнцу устремляемся в полет.

И вечный жид пускается в дорогу –

И на земле пока еще живут.

Бедного вечного жида уже и без Кудласевича замудохали. Еще, оказывается, всех карает не Бог, а земля – глеба.

Воюют века, устраивают кровавую бойню года. В завершение пиит с кем-то устремляется к Солнцу, не желая превратиться в труху на Земле. А что же вечный жид? Да он пускается в дорогу. А на Земле, бёнть, пока ещё живут.

Похоже, сейчас Анатолий отошел от щелкопёрства. Няма таго, што раньш было (с). Ну і добра…

Александр Новиков (#алесьновікаў)