Отцы (мамы) и дети в литературе

Алесь Рязанов (budzma.by)

В отношении писателей – поэтов, прозаиков, драматургов – многое красиво написано лишь на бумаге. На самом деле, писательская среда, при более тщательном рассмотрении, это пауки в банке, сукины дети, нередко – мерзавцы, предатели. Особенно это относится к советскому периоду и в частности к 1933-38гг. В наше время никого не расстреливают, но нередко попросту предают забвению, иногда – смешивают с грязью имена порядочных, талантливых творцов.

Известно также, что немало авторитетов (иногда – дутых) от литературы по каким-то причинам, чаще относящимся к преданности, интимным отношениям, политическим предпочтениям, тащили в литературу посредственностей и бездарей. «Мамой» в литературе, например, была Анна Ахматова. Отцом – Евтушенко, у нас – Некляев, Вертинский. О последних двух красноречиво рассказала в своем самиздате – сборнике пародий «Штрыхі да партрэтаў некаторых паэтаў» Тамара Перковская. Вот ее откровение (перевод мой):

«Основным критерием для издания книг является не талант, а отношения того или иного автора с теми или иными литераторами, а иногда и определенная материальная заинтересованность некоторых издателей в том или ином авторе, о чем мне рассказывали некоторые поэты, как они издавали свои книжки. Еще важно быть чьими-то друзьями, а лучше – любимыми, любовницами... Тогда для тебя всё сделают. Если же ты не впишешься в этот поток, да еще что-то ляпнешь насчет кого-то, так, считай, что твоя песенка спета».

Все предельно ясно. Перковская даже называет наших отцов в поэзии, подробно описывая их предпочтения.

К тем, кого за уши тянули в поэзии, относится Алесь Рязанов. Его бесстыжим образом называют даже Гением. Да, с большой буквы.

Рязанов в 1966 году, работая литейщиком на заводе, поступил на заочное отделение филологического отделения БГУ. Впоследствии стал известен тем, что в 1968 году подписал известное письмо П.Машерову о преподавании на беларусском языке. Затем с группой товарищей он ездит неоднократно в Зельву к Ларисе Гениюш. Его исключают из БГУ, но, благодаря М.Танку и В.Колеснику, продолжает учебу на филологическом факультете Брестского пединститута. Таким образом четко просматривается опора посредственного, примитивного поэта – политическая (националистическая). Если бы Рязанов не встрял в обоснованную борьбу за беларусский язык, сейчас его никто бы не знал.

Первой книгой Рязанова стал сборник поэзии «Адраджэнне». Говоря современным языком, это были в основном перепевки о прошлом: восхвалялись герои беларусского прошлого, зарубежные ученые и писатели, утописты и борцы. Изобиловали стремительные ритмы и... сложная метафоричность. Подобное я прямо называю галиматьей или бредом.

Второй сборник «Назаўжды» не проявил таланта у молодого писаки. Автор что-то искал, склонялся к поэтическому эксперименту, уделял повышенное внимание философским проблемам. На поверку, философия Рязанова оказалась бытовой, примитивной, как и все его творчество. Однако с того времени стали связывать с его именем понятие интеллектуального течения в беларусской поэзии, будто до этого она была примитивно-туповатой. Об уровне интеллекта рязановских сочинений не раз рассказывалось на портале ЛитКритика.

Публикую то, что привлекло внимание Перковской у Рязанова:

Голас, як плеўка

Я голас выдзіраў з сябе:

бы плеўку,

нібы хваробу –

выдраў і шпурнуў,

а ён упаў і, упаўшы, варушыўся

і да мяне цягнуўся. (Ст.11).

...

Зіхоткі

мне голас быў: скажы, што ты свіння!..

I быў другі: скажы, што ты сабака!..

А я маўчаў – не здолеў гаварыць...

<…>

Я пасярэдзіне –

валочыцца ланцуг,

як напамінак, што цяпер я вольны, –

а па баках сабака і свіння:

у белым дні таемныя істоты.

Яны суправаджаюць і вядуць...  (Ст.13).

...

Прагучаў:

скажы, што ты свіння!...

Ў той момант голас,

і я паспеў: я той, хто не свіння...

Я той, хто не свіння... –

Паспеў прамовіць

і закруціўся, згінуў...

I туды,

адкуль узяўся, ўпаў, як непрытомны...

Стаяў сабака побач – ён чакаў.

Другое не было,

я азірнуўся:

а дзе свіння?

– А я ужо не свіння, –

пачулася ў паветры нерушымым.(Ст.14).

...

Пачуўся зноў.

Зноў голас быў: скажы, што ты сабака!..

I зноў я адказаў наадварот:

я той, хто не сабака... (Ст.15).

(«Першая паэма шляху» полностью – А.Н.)

Понятно – Т.Перковская не удержалась от пародии по этому поводу.

Да, «творчество» Рязанова – замечательная основа для пародий. Если бы М.Задорнов знал беларусский язык и прочел интеллектуальные завихрения этого автора, то до конца дней своих пародировал бы его, не обращаясь к американской теме.

Александр Новиков (#алесьновікаў)